Энди Уорхол – американский художник 1960-х годов, который считается заметной фигурой в истории поп-арт-движения и современного искусства в целом. Он известен своими работами в стиле поп-арт, и вы наверняка помните его знаменитую картину с изображением банок супа Campbell’s. Но мало кто помнит, что когда-то нарисовал королеву Ирана.
Он отправился в Иран в 1976 году, когда страной правил шах Мохаммад Реза Пехлеви. Три года спустя шах был свергнут в ходе Иранской революции. Ферейдун Ховейда, в то время посол Ирана в ООН, пригласил Уорхола приехать в Иран и создать портрет императрицы Фарах Пехлеви. В поездке к Уорхолу присоединился Боб Колачелло из Vanity Fair, биограф Уорхола.
Уорхолу понравилась императрица, и, судя по всему, она тоже захотела узнать его поближе. «Энди был приглашен на государственный ужин для шаха Ирана, который давали президент и миссис Форд. На этом ужине у него был с ней короткий разговор. На самом деле, после ужина он как бы избегал ее, потому что, как он сказал, боялся, что она будет танцевать», — говорит Колачелло. «Позже она сказала мне, что все, чего она хотела, — это поговорить с ним еще немного». Боб Колачелло, давний автор Vanity Fair, был биографом знаменитого американского художника Энди Уорхола. Вот его интервью о той поездке.
- Читайте также – Элизабет Тейлор в Иране
Что побудило вас отправиться в Иран с Энди?
Ну, это произошло потому, что мы познакомились с послом Ирана в ООН Ферейдуном Ховейдой, и он фактически организовал для Энди портрет Шабану, или императрицы, Фарах Пехлеви. Так что целью поездки было, по сути, сделать полароидные снимки, которые затем будут превращены в портреты.
Каковы были ваши общие впечатления об Иране до вашей поездки?
Я думаю, что мое впечатление об Иране отличалось от общего впечатления об Иране. Меня критиковали за то, что я дал интервью императрице в журнале Interview. Политика Энди была, знаете ли, он был демократом, но его также очаровывали мировые лидеры. Он уже сделал портреты Голды Меир и Вилли Брандта из Германии. Мы очень старались заставить Имельду Маркос заказать портреты, потому что мы думали, что она сделает тысячи для каждого почтового отделения на Филиппинах.
Когда мы отправились [в Иран], было очевидно, что, хотя вы, вероятно, не могли стоять на углу улицы и осуждать шаха, Иран оказался довольно свободным обществом. Особенно женщины были свободны. Тегеран, в любом случае, казался в значительной степени вестернизированным городом, или модернизированным городом, я бы сказал, потому что вы определенно чувствовали, что находитесь на Ближнем Востоке — процветающим и растущим. Так много людей, с которыми мы встречались – надо признать, что мы встречались в основном с высшими классами – были христианами, евреями и бахаи.
Вас что-то удивило в Иране?
Я был удивлен, насколько общество было открытым и современным. И, знаете, на поверхностном уровне жизнь в северной части Ирана тогда была довольно очаровательной, потому что эти люди были успешными и зарабатывали деньги. Мы пошли на матч по поло. Мы пошли на государственный ужин и это было захватывающе. Однажды мы пошли на базар, который был на юге Тегерана, и там было несколько женщин в чадрах. Мы поехали в Исфахан, и там было еще несколько человек в чадрах, но все было совершенно мирно, процветающе и чисто. Все были приветливыми и милым.
Как вы описали своим друзьям увиденное в Иране?
Это напомнило мне Беверли-Хиллз, за исключением того, что у их бассейнов были персидские ковры. Было очень много икры. В посольстве давали ужины для Франсуа Трюффо, Рудольфа Нуриева, многих деятелей культуры, таких людей, как Лена Хорн и Сидни Люмет. Я помню, как однажды я впервые встретил Руперта Мердока на ужине там. Это была смесь дипломатов, бизнесменов, светских людей, людей из сферы развлечений, художников. Я имею в виду, что вечеринки были великолепны — они были действительно интересными.
Что Энди подумал об Иране?
Помню как Энди сказал: «Ого, ух ты, как гламурно». Ему нравилось, что мы могли позвонить в обслуживание номеров в отеле Hilton и получить икру в течение всего дня за 10 долларов за заказ. Мы встретились с Барри Голдуотером в вестибюле Hilton. Опять же, политика Энди другая. Я был республиканцем, а Энди был демократом — мы как бы подшучивали друг над другом по этому поводу.
В общем, мы хорошо провели время. Это было лето, и жара была немного слишком высокой для Энди. Не в северном Тегеране, который был как бы в предгорьях гор, поэтому там было прохладнее. Но когда мы отправились в Исфахан, мы были ослеплены красотой города, конечно, но было так жарко, что Энди просто не мог этого вынести. Нам пришлось отменить запланированный визит в Шираз на следующий день. Мы отлично провели время. Еда была восхитительной, и, знаете, иранцы чем-то похожи на средиземноморских людей — очень гостеприимные, очень теплые, терпимые и обнимающие.
Как ваши друзья отреагировали на поездку в Иран?
Более доктринерские либералы или левые не одобрили эту идею. Но между США и Ираном было много бизнеса. Отель Hilton был забит американцами, французами, немцами и британцами. Это было не так уж необычно. Не забывайте, что иранское посольство в Нью-Йорке было ведущим посольством на социальном уровне. Я имею в виду, что мы встречались с китайским послом, а у нас тогда даже не было отношений с Китаем. Хойведа часто приводил пять или шесть послов ООН из разных стран на обед в The Factory.
Что вы думаете об арт-сцене Ирана?
Нас на самом деле не водили ни в какие галереи или студии художников. Но в нью-йоркском мире искусства было ощущение, или даже определенно знание, что императрица строит Музей Современного Искусства в Тегеране и покупает для него много картин. Самое смешное в Энди, что он не был, мы не видели так много художников. Опять же, нас критиковали за это, но мы видели гораздо больше светских людей. Энди действительно продавал много этих заказных портретов, и это было в основном то, что поддерживало журнал Interview и позволяло Энди иметь штат из 20 человек, работающих над его различными творческими проектами.
Если искусство не входило в маршрут, чем же любил заниматься Энди во время путешествия по Ирану?
Я должен сказать вам, Энди любил оставаться в своем гостиничном номере и звонить в Нью-Йорк, заказывать обслуживание номеров. Он в основном ждал, пока Фред Хьюз, его менеджер, или я скажу ему, что делать. Когда мы ездили в Мексику в 1972 году мы ездили смотреть пирамиды за пределами Мехико. Энди отказался выходить из машины. Он сказал: «О, это просто куча старых камней». Энди, как мне показалось, не хотел загрязнять свое поп-видение слишком большим количеством истории. Но он знал историю своего искусства. Он делал вид, что не знает, для прессы и широкой публики, потому что это было частью его поп-имиджа, понимаете, притворялся дурачком, но это было не так. Он любил ходить в модные рестораны и хотел заработать денег. Он в основном считал их деловыми поездками, и идея была продать как можно больше произведений искусства. Поэтому большую часть времени мы проводили с богатыми коллекционерами.
Как люди отреагировали на Энди в Иране?
Люди, которых мы видели в основном были утонченным слоем общества. Это были люди, которые регулярно проводили время в Америке и Европе, поэтому они знали, кто такой Энди. Я имею в виду, гуляя по улицам, Энди выглядел странно со своим белым париком и бледностью, но это могло произойти где угодно. Я думаю, люди относились к Энди с неким уважением и любопытством. Они хотели с ним познакомиться. Энди всегда тянулся к молодым людям. Он фотографировал, брал с собой диктофон и болтал с ними. Это было примерно то же самое, как если бы он общался с молодыми людьми в колледже в Вашингтоне, Лос-Анджелесе или Нью-Йорке. Они не сильно отличались от американских детей. Тот возраст и все то поколение любили идеи Энди Уорхола.
Было ли у вас ощущение, что вы стали свидетелями уникального момента в истории Ирана?
Да, я думаю, мы были там в то время, которое, оглядываясь назад, было золотым веком для Ирана. И увидев выставку Iran Modern, я еще больше понял, какая творческая энергия там была, что была проделана фантастическая работа по поддержанию баланса между Западом и Востоком, между традиционной культурой, модернизацией и глобализацией. Глобализация тогда не была таким уж словом, но это то, с чем пытается справиться весь мир. Как сохранить свои традиции и историю, в то же время оставаясь частью этого глобального мира интернет-сайтов? И я думаю, что это был замечательный момент в Иране. Я рад, что был там и увидел это. Я бы с удовольствием вернулся. Иранский народ прекрасен, а персидская культура невероятна.
